— А что плакать, что ли⁈ — удивленно посмотрела на него, кавторанг. — Все идет согласно плану — сражаемся, уничтожаем врага, погибаем… Как и положено морякам…

— Хотелось бы ограничиться лишь двумя первыми пунктами, — Дамир Ринатович поймал себя на мысли, что начинает неприкрыто восхищаться этой отважной неунывающей женщиной, которая своим поведением даст фору любому космическому волку.

— Мало ли, что хочется, — хмыкнула та, — но я не поболтать к вам…

— Слушаю, — Хиляев внимательно посмотрел на командира «Евстафия».

— Господин адмирал, в связи с выведением из строя главного калибра и невозможностью продолжать артиллерийскую дуэль с противником, прошу разрешения моему линкору покинуть строй, — кавторанг Злобина прибила своими последними словами Дамира Ринатовича к креслу. Такого удара комдив точно не ожидал…

Глава 24

— Вы в своем уме⁈ Что значит «покинуть строй»⁈ — Хиляев подскочил вплотную к экрану и уставился на кавторанга Злобину, пытаясь прожечь ее через монитор. — Сделаем вид, что я подобного не слышал, иначе…

— Спокойней, адмирал, — Елена Ивановна презрев субординацию, в свою очередь смерила комдива пренебрежительным взглядом.

Вот наглядно и проявилось истинное отношение между обычными флотскими и космогвардией. На кораблях Преображенской и Семеновской дивизии испокон веков (почти век) служили отпрыски элиты Империи — дети и внуки сенаторов, генералов, генерал-губернаторов звездных систем — люди из влиятельных и богатых семей. Безусловно, попадали в Гвардейскую эскадру и моряки из «простых» — лучшие канониры, летчики-истребители, техники, но они, как правило, составляли мичманский и матросский состав.

Офицерский же корпус на девяносто процентов состоял из представителей «белой кости». Ничего не могу сказать в плане несения службы и тем более в храбрости в секторе боя — гвардейские дивизии не раз доказывали ее, не отступая перед превосходящими эскадрами врага, более того, практически всегда выходя из военных кампаний победителями. Но как вы понимаете, отношение элиты к простым космоморякам было несколько пренебрежительным и даже иногда высокомерным.

Открыто это не происходило, за исключением редких инцидентов. Но между собой негласно такое разделение и отрешенность между этими двумя группами флотских присутствовало. Ну, никуда ты не денешь нелюбовь обычного колониста с Деметры или Лиды к богатеньким отпрыскам, умудряющимся мажорствовать даже на военной службе. Офицеры Гвардейских подразделений флота платили своим коллегам некоторой надменностью в поведении и горделивым видом в при встречах.

Вот и сейчас, когда между командующим и гвардии-кавторангом неожиданно пробежала черная кошка, по какой причине Злобина еще не понимала, то это самая нелюбовь проявилась в ее дерзком и безусловно неприемлемом с точки зрения субординации ответе.

— Чем сильней разгонишься, тем трудней тормозить, — кто-кто, а Елена Ивановна за словом в карман не лезла, тем более после того, как поняла, на что намекает Хиляев. — Свои угрозы по отношению ко мне и моему экипажу, оставь для своих «черноморцев»! Перепутал родной, что перед тобой гвардия⁈ Напомнить⁈

— Я вас за такие слова под трибунал отдам, пикнуть не успеете! — Дамир Александрович на секунду опешил от такого обращения к себе и даже забыл о ведущемся в данную минуту сражении. — За действия, на которые вы намекаете, вы будете привлечены к ответственности…

— За какие действия⁈ — Злобина взорвалась, — Ты сначала дослушай, а потом строжиться начинай…

— Что за обращение на «ты»! Отставить!

— Да, брось эти ненужные условности, — отмахнулась кавторанг, — сейчас не до норм приличия… В данную минуту надо думать о том, как выжить, либо подороже продать свою жизнь, а ты обижаешься, будто маленький мальчик, что не на «вы» обратилась…

— Елена Ивановна, мы не в интимной обстановке, нас слышат подчиненные, — Хиляев все еще приходил в себя и пытался сам остыть и остудить пыл гвардейской штучки, которая вела себя крайне вызывающе.

Вот такого подчиненного Самсонов ему подкинул, с этой фурией не соскучишься!

— Вы первый начали говорить ерунду и поэтому получили в ответ, — буркнула дерзкая каперанг, пытаясь в свою очередь взять себя в руки. — Зачем угрожать мне какими-то последствиями⁈

— Так вы хотели покинуть строй «каре»⁈ — воскликнул вице-адмирал. — И это в самый ответственный момент сражения!

— Может, сначала дослушаете, а потом сделаете выводы⁈ — перебила комдива, Елена Ивановна. — Вы же первое слово услышали и завыкобенивались, как необузданный жеребец…

— Кавторанг, дерзить прекратите!

— Услышьте меня, что я вам говорю…

— Ладно, что вы хотели сказать, — Хиляев решил не продолжать спор с этой сумасшедшей, времени на словесную дуэль и тем более на репрессии в отношении Злобиной у комдива не оставалось.

— Прошу разрешения выйти из строя, — медленно повторила кавторанг, — по причине невозможности вести далее артиллерийскую дуэль на равных с противником. У меня работают три орудийные платформы, не более чем через пять минут в лучшем случае останется одна… Далее линкор может лишь прикрывать своим корпусом остальные корабли в качестве бронированного щита, но не более…

— Хотя бы так, — вставил Дамир Ринатович, — вы спасете тем самым, по крайней мере, несколько малых кораблей до подхода Белова…

— Во-первых, не спасу, ибо могу закрыть эсминцы только с одного из углов атаки, — пояснила Злобина, — а противник, как вы понимаете, атакует с разных направлений… Во-вторых, нашим эсминцам и легким крейсерам все равно не хватит времени на то, чтобы продержаться. Вы давно на карту смотрели?

— Не забывайтесь!

— Адмирал Белов, даже если и атакует Уоррен прямо сейчас, то пока он с ней разделается — мы все будем очень мертвенькими, — продолжала Елена Ивановна, не обращая внимания на реакцию Хиляева. — Вы этого не можете не понимать. А потому смысла нахождения в «каре» я не вижу никакого… Только отсрочка гибели на некоторое время и все…

— Это не означает, что нужно разбегаться в разные стороны, как трусливые зайчата! — прокричал Дамир Ринатович, для которого отступление, а вернее бегство, после того как его дивизия наголову разгромила авангард 4-го «вспомогательного» флота, являлось неприемлемым решением. — Если нашим кораблям и суждено будет погибнуть, они примут смерть достойно и как полагается боевым вымпелам Черноморского императорского флота — то есть носовой частью обращенной к противнику и никак иначе!

— Да прекратите этот ненужный пафос, — махнула рукой Елена Ивановна, — я могу в такой же манере выступать. Сейчас слезы навернуться. Вы опять не дослушиваете, а потом обижаетесь… В третий раз повторяю — прошу выхода линкора «Евстафий» из «сферы» для того чтобы атаковать вражеские корабли в ближнем бою… Наконец-то сумела договорить, слава Иисусу Христу!

— В смысле — атаковать в ближнем бою? — поначалу не понял задумки своего кавторанга, Хиляев, однако успокоился уже тому, что Елена Ивановна оказывается не имела в виду никакого бегства из сектора.

А он балбес, обидел боевого офицера, заподозрив Злобину в трусости. Дамир Ринатович стушевался и теперь уже краснел от стыда, а не от праведного гнева.

— Я прошу прощения, капитан, — промямлил Хиляев голосом далеко не командирским, опустив глаза, — за то, что подумал о вас с недостойной стороны… Как только я услышал о том, что нужно покинуть строй, я… Я действительно торопыга…

— Да понятно, ладно, проехали, — махнула Злобина, — вечно вы мужики рубите с плеча, а потом сопли наматываете и извиняетесь…

— Но все же ваше неуместное обращение ко мне и в таком тоне…

— Дамир Ринатович не начинайте снова, хорошо…

— Так, отложим спор для более подходящего времени…

— Вот и отлично. Разрешение на выход дадите?

— Объясните, что вы все-таки задумали и что вообще понимаете под ближним боем? — Хиляев уцепился за слова кавторанга, как за соломинку.

— Смотрите на расположение кораблей «янки», — Елена Ивановна кивнула на трехмерную карту за спиной командующего. — Видите, как близко подошли их корабли передовой «линии» к нашей «сфере»… Элизабет Уоррен настолько уверена в собственных силах, и надо сказать не безосновательно, что приблизилась к «каре» на расстояние одного рывка на форсаже.

— Возможно, она сблизилась с нами еще потому, что опасается атаки с тыла адмирала Белова и увеличивает тем самым разрыв между собой и его кораблями, — предположил Дамир Ринатович, еще раз внимательно посмотрев на трехмерное изображение ближнего космоса, которое сейчас горело и искрилось вспышками и всполохами плазменных трасс и взрывов.

— Только вот Кондратий Витальевич пока не спешит к нам на помощь, — усмехнулась Злобина. — Потому пора самим вытаскивать себя из того болота, в которое залезли…

— Хотите выйти из «каре» и на максимальной скорости сблизиться вплотную с построением американцев? — Хиляев начал анализировать предложение кавторанга. — Что нам даст этот маневр отчаяния?

— Пока силовые установки на российских кораблях, благодаря тому, что они стоят кормой к центру «сферы», функционируют